Отель Челси, Нью-Йорк (Chelsea Hotel)

Есть места, которым суждено стать выражением духа эпохи. Они кажутся живыми, наделенными волей и, словно магниты, притягивают к себе и живых, и мертвых. В силовых полях этих мест творится обратная сторона истории, в колдовских котлах булькает крепкое варево легенд, а по пустынным коридорам бродят призраки давно ушедших людей и будоражат воображение. Знаменитый на весь мир отель Chelsea – одно из таких мест.

Эдит Пиаф, Теннесси Уильямс, Генри Миллер, Джим Морррисон, Дженис Джоплин и Джими Хендрикс спали, любили, жили и пили здесь. Сара Бернар обожала спать в гробу в номере на седьмом этаже. Здесь давал свое первое интервью журналу Rolling Stone Том Уэйтс. В 100-м номере отеля Chelsea ранним утром 11 октября 1978 года героиновый герой и икона панк-рока Сид Вишес обнаружил свою подружку зарезанной в ванной и был арестован по обвинению в ее убийстве, чтобы через несколько месяцев умереть от передозировки – оправданным судом, но не прощенным собою. Так завершилась одна из великих историй любви, но сколько их за сто лет бурной жизни повидал отель Chelsea?

И сегодня, наполненный драмами, сексом и страстями, он продолжает быть приютом для ранимых душ – мечтателей и аутсайдеров. Треть номеров занята теми, кто живет здесь постоянно: раз познакомившись с Chelsea, с ним невозможно расстаться. Итан Хоук вернулся в отель после разрыва с Умой Турман. Том Уэйтс приезжает в Chelsea снова и снова – он говорит, что чувствует себя здесь как дома. Джулиан Шнабель, у которого неподалеку есть собственный дом, держит за собой апартаменты. И даже звезда музыки pin-up Руфус Уэйнрайт, чей трагичный альбом Poses – результат личного опыта, связанного с этим отелем, все еще ищет утешения в его стенах, возвращаясь сюда в перерывах между гастролями. Неудивительно: отель позиционируется как “лучшее место отдыха для необычных людей”.

Импозантный и преисполненный достоинства, он возвышается на углу West 23rd street, как гранд дама, видавшая лучшие времена. Старомодная вывеска горит путеводной звездой, и хотя лица здесь меняются вместе с временами, дух отеля, по счастью, прежний. Как настоящий дом-призрак, Chelsea держится за прошлое, оставаясь крепостью, за стенами которой – бездушный утилитарный мир. Балконы отеля, как и прежде, украшают кованые подсолнухи, а вычурная мраморная лестница поднимается к старинному стеклянному куполу на крыше.

Никаких изменений, а ведь здание было построено в 1884 году! Это был первый нью-йоркский жилой комплекс класса “люкс”: в те времена 23-я улица была фешенебельным театральным районом. Квартиры от одной до семи комнат, пентхаузы, высокие потолки и камины – дом должен был принести своим владельцам большие прибыли, но из-за финансовых проблем затея с доходным домом провалилась. Теперь кажется, что судьба отеля Chelsea была предопределена свыше: ему было суждено появиться на свет именно на этом месте. И это произошло. В 1905 году 400 комнат нового отеля приняли первых постояльцев.

Его траченная временем элегантность привлекала многих художников и артистов, но они не всегда платили по счетам, и в 1939 году произошло второе банкротство Chelsea. Но, отель, которому была уготована столь необычная роль, не мог исчезнуть – он был спасен еврейским бизнесменом Дэвидом Бардом. Под его управлением Chelsea расцвел, а в 60-е за ним утвердилась слава rock-n-roll-отеля, принимавшего в своих терпеливых стенах таких непростых людей, как Джим Моррисон, Боб Дилан и Джими Хендрикс.

В конце 60-х в баре отеля едва ли не каждую ночь можно было наблюдать следующую картину: на высоком стуле, покручивая ус и наблюдая за окружающими, восседал Сальвадор Дали, а у его ног лежал гепард в бриллиантовом ошейнике, сохранявший столь же невозмутимый вид, что и его хозяин.

“В отеле царил дух распада. Особое очарование – я почти сразу почувствовал себя там как дома. Как будто это было не в Америке. Никаких пластиковых пакетов, никаких правил, вкуса, условностей. Полная ирреальность”, – писал Артур Миллер в своей автобиографической книге “Наплывы времени”.

“Знаете, за что я люблю этот отель? – вопрошал Леонард Коэн. – Вы можете прийти сюда, например, с медведем, но никто не обратит на это никакого внимания”.

Как только входишь в мрачный готический холл, первое, что чувствуешь, – реальность осталась позади. Вы словно оказываетесь во сне, темном и будоражащем. Угрюмые картины на стенах, причудливые скульптуры… За стойкой красного дерева – пожилые неприветливые клерки, такие бледные и унылые, что кажется, будто они не видели солнца несколько лет.

Сомнамбулами проплывают люди, то ли в тяжелом похмелье, то ли в глубокой меланхолии. Они слишком многое повидали, чтобы реагировать на окружающих, – так, по крайней мере, они выглядят.

Возле утлых лифтов, похожих на гробы, вы непременно встретите какую-нибудь знаменитость. Я, например, увидел Ника Кейва – темная угловатая фигура в костюме владельца похоронного бюро промелькнула в глубине коридора, прежде чем раствориться в зияющей черноте, где, как когда-то удачно заметил Артур Миллер, одного дыма от выкуренной кем-то марихуаны было бы достаточно, чтобы получить хороший приход.

“Я был наслышан о Chelsea с детства. Читал, что здесь останавливаются все панки; что Керуак и Гинзберг писали здесь свои романы; что Артур Миллер и Мэрилин Монро дрались в здешнем холле. Бог ты мой! Чью биографию ни возьми, в ней обязательно окажется Chelsea. Я был просто обязан туда попасть!” – говорит Итан Хоук, ставший постояльцем Chelsea, как только приехал в Нью-Йорк начинающим актером.

Но, конечно, отель нравится не всем. Квентин Крисп, самый знаменитый английский гей, впервые приехав в Америку, смог продержаться там всего пять дней. Он остановился в Chelsea, привлеченный разговорами о свободе нравов, царивших в отеле, но свободы оказалось слишком много. “Тут творилась полнейшая анархия. В первый день моего пребывания случилось ограбление, во второй – пожар, в третий – убийство, а на пятый я оттуда съехал”. Это было в 1979 году, а в 1981-м Крисп все же вернулся в Chelsea, чтобы задержаться там на три года. Как-то мы обедали с Квентином (это было незадолго до его смерти), и я поинтересовался, почему же он не смог противиться зову Chelsea. “Да потому, что этот отель – самое потрясающее место из всех, где я когда-либо жил”, – ответил Крисп. Многие могут сказать то же самое, и это заслуга Стенли Барда, унаследовавшего отель 47 лет назад (в 2007 году он оставил должность управляющего отелем).

Он относится к Chelsea как к живому существу: “Я постоянно думаю о том, что будет с отелем, когда меня не станет. А что если новые владельцы будут больше заботиться о выгоде, чем о том, чтобы сохранить отель таким, как он есть? Но где постояльцы Chelsea найдут убежище? Мир без художников станет пустым – как мир без цветов и деревьев”. Чем же объясняет очарование отеля Стэнли Бард? “Всем”, – отвечает он, сидя в своем кабинете, заваленном кипами желтой бумаги. Интерьер довершают пустые бутылки. Стены оклеены выцветшими фотографиями: Бард с Артуром Миллером, Бард с Эдом Кохом. “Это больше чем отель, – говорит он, – мы хотим, чтобы людям вроде Миллера или Итана Хоука было здесь хорошо. Мы пытаемся защитить их от внешнего мира и создать атмосферу, в которой они могут творить”. Он рассказывает, как после разрыва с Мэрилин Монро сюда переехал Миллер. “Артур чувствовал себя просто ужасно – его сердце было разбито. Но здесь он быстро пришел в себя и снова начал работать”. Бард, которому сейчас за семьдесят, написал памятную книгу к столетию отеля в 2005 году.

“Чего здесь только не было”, – задумчиво произносит он. Однажды отель любезно предоставил кров Брендану Биэну – после того, как другие нью-йоркские гостиницы решительно закрыли свои двери перед звездой ирландской драматургии: большой любитель виски, Биэн разносил апартаменты, чудовищно скандалил и оскорблял персонал. “Он был настоящим пьяницей, от которого постоянно несло виски, но, признаться, Биэн не очень выделялся на общем фоне – тут все такие”, – улыбается Бард. Его настроение заметно портится, когда я вспоминаю о героинщиках. Бард вдруг делается запальчивым: “Я не думаю, что Сид убил Нэнси, – говорит он. – Он сказал мне, что этого не делал”. Очевидно, что он защищает своих постояльцев, а не репутацию отеля, большая часть истории которого замешена на наркотических драмах.

Достаточно вспомнить Эди Седжвик, амфетаминовую королеву и музу Энди Уорхола, которую тот снял в фильме Chelsea Girl. Эди и вправду была настоящей девушкой Chelsea, яркой и необыкновенной. Ее безумные глаза и угловатая хрупкая фигурка вдохновляли многих. Боб Дилан посвятил ей Just Like a Woman. Эди всё время тусовалась с Бобом Диланом, Лу Ридом и Джимом Моррисоном, потребляя лошадиные дозы наркотиков.

“Хорошая, очень красивая девушка, – задумчиво говорит Бард, – но каким же трудным человеком она была!” Мягко сказано. За два года, пока Эди жила в отеле, она устроила несколько пожаров в своем номере – наглотавшись валиума, засыпала с сигаретой. Однажды чуть не спалила весь отель. “Я эту ночь никогда не забуду. Это был далеко не первый пожар, который она учинила, но, пожалуй, самый сильный, – рассказывает Джудит Чайлдс, которая жила здесь в 60-х. – Мой номер был как раз напротив Эди, я только забрала мужа из больницы, чтобы он мог спокойно умереть здесь, а через час началась эвакуация. Эди была едва жива, когда ее вытащили из номера. А ее бедная кошка сгорела в огне – вот это настоящая трагедия!”

После смерти Эди прошло много лет (а умерла она, разумеется, от передозировки), но всё равно образ “девушки Chelsea” притягивает людей. “Я прихожу сюда из-за Эди”, – говорит дизайнер Залди Гоко, работавший с Гвен Стефани над ее линией одежды LAMB. “Когда я узнал, что здесь жила Эди, Chelsea завладел моим сознанием. Все эти драмы, пожары, безумства… Этого и сейчас здесь предостаточно. Вокруг бродят настоящие сумасшедшие. Это очень странное место. Даже местные собаки и кошки ненормальные”.

Сумасшествия хватает и в любовных историях, которые разворачивались здесь. В Chelsea познакомились Джек Керуак и Гор Видал – самая эффектная гей-пара 50х. Гор писал в своих мемуарах: “Мы подошли друг другу, как две части одной головоломки. И, конечно же, я его трахнул”. Теннесси Уильямс считал, что Chelsea очень подходит на роль дома, где разбиваются сердца. И даже съехав отсюда, не мог забыть Chelsea – ведь “нигде больше нет такого выбора хорошеньких мальчиков, всегда готовых к сексу!”

Сплетни и легенды о звездах, которые предавались романтическим играм в Chelsea, вдохновляют новые и новые поколения художников. Но реальность выглядит гораздо жестче, чем романтичные мифы. “Нет никакой загадки в том, почему в 60-х все так стремились сюда, – чтобы трахаться!” – утверждает Норман Госни, импресарио одного из ночных клубов Нью-Йорка. С тех пор как Норман в шестидесятых уехал из Лондона, он не вылезает из Chelsea, занимая готическую башню с огромным английским садом, который считают чуть ли не самым старым в Нью-Йорке. “Вот почему здесь тусовались Уорхол и компания, – развивает Норман свою мысль. – Рок-звезды и шлюхи. Полно наркотиков, и можно трахаться с кем угодно. Это было что-то вроде марокканского борделя. Джордж Харрисон не вылезал отсюда, потому что трахался с какой-то птичкой после того, как женился на Пэтти Бойд, совершенно не подозревая, что тем временем Пэтти трахалась с Эриком Клэптоном”.

“Chelsea – это секс, – соглашается Джим Склавунос, барабанщик из группы Ника Кейва. – Как и многие в семидесятых, я приходил сюда для того, чтобы обрести рай, а находил только одиночество. Я жил в комнате размером с гроб, с грязными стенами и сломанной кроватью. Я каждый день дрался с Нико, пока Аллен Гинзберг разносил холл. Но в оргиях я не участвовал – был слишком стеснителен. Я провел это время под LSD, разговаривая с тараканами или обивая пороги ирландских баров в округе”. И тем не менее Джим признает, что Chelsea стал для него настоящим магнитом. “В начале 90-х мне надоел Нью-Йорк, и я сбежал в Лос-Анджелес, но очень быстро вернулся обратно. Знаете ли, Chelsea затягивает”.

Все апартаменты этого самого странного в мире отеля уже давно вошли в историю. В номере 205 после очередного рейда в заведение под названием White Horse Tavern впал в кому Дилан Томас. В 100-м простились с жизнью Сид и Нэнси. “Сначала я поселилась в номере, где они погибли, – рассказывает Венис Эббот, актриса и продюсер клуба Plaid. – А потом начались очень странные вещи. Сам собой включался телевизор, или загоралась лампочка над кроватью. Я испугалась и попросила, чтобы меня переселили. И меня переселили – в комнаты Эди Седжвик!” Гэри Олдман, готовясь к съемкам в фильме “Сид и Нэнси”, где он сыграл Сида, тоже жил в этом номере. Теперь сотого номера больше нет – Бард разделил его на несколько маленьких, чтобы прекратить поток посетителей с поминальными свечами. Но в этом отеле трудно бороться с привидениями.

Композитор Джордж Клейнзингер прожил в одном номере четверть века, превратив его в заповедник для птичек, змей и тарантулов. По комнатам, от пола до потолка заставленным аквариумами, носились обезьяны и ящерицы. Здесь даже жил крокодил, который иногда умудрялся сбегать и навещать бар. Стилист Джеральд Де Кок, теперь живущий в номере Клейнзингера, выбрал эти апартаменты неспроста: “Джордж умер в спальне, которую я сейчас занимаю. Его прах развеян по крыше. Мне кажется, иногда меня навещают призраки – я слышу какое-то скрипение по ночам. Мне нравятся все эти странные вещи… Именно поэтому я люблю Chelsea”.

А мой любимый номер в отеле – 600-й: огромные апартаменты с деревянным полом, высоченными потолками и бронзовым камином. Еще недавно номер снимала одна знаменитая голубая пара, писавшая в девяностых любовные рассказы под псевдонимом Джудит Гоулд. Однажды они словно испарились. “Я со своей подружкой тоже как-то останавливался здесь, – рассказывает Джим Склавунос. – Этот номер похож на мавзолей: мрамор, канделябры… Кто бы ни жил тут, все покидали номер в чудовищной спешке. Будто кто-то сбежал или умер: валяющиеся повсюду пластинки, одежда, пепельницы с еще дымящимися окурками. Это выглядело страшновато”.

Подготовленный к приезду номер – такое могут припомнить немногие гости. Некоторым даже сдавали апартаменты с предыдущим постояльцем! “Я ждал много лет, пока в Chelsea появится для меня номер, и вот наконец мне сообщили, что я могу переехать. Я бросил Париж, где работал для итальянского Vogue, и примчался в Нью-Йорк. И что же? Я вкатываюсь в номер со своим багажом, а там сидит этот парень… певец Red Hot Chilli Peppers Энтони Кидис. Я спустился вниз и поинтересовался у Стэнли, что бы это значило. “Ну, понимаешь, – невозмутимо ответил он, – честно говоря, я просто не мог найти Энтони, чтобы попросить его съехать… Он ведь рок-звезда”.

Chelsea Girls
(Lou Reed, Sterling Morrison)

Here’s Room 506
It’s enough to make you sick
Bridget’s all wrapped up in foil
You wonder if she can uncoil.
Here they come now
See them run now
Here they come now
Chelsea Girls
Here’s Room 115
Filled with S & M queens
Magic marker row
You wonder just high they go.
Here they come now
See them run now
Here they come now
Chelsea Girls
Here’s Pope dear Ondine
Rona’s treated him so mean
She wants another scene
She wants to be a human being.
Here they come now
See them run now
Here they come now
Chelsea Girls
Pepper she’s having fun
She thinks she’s some man’s son
Her perfect love’s don’t last
Her future died in someone’s past.
Here they come now
See them run now
Here they come now
Chelsea Girls
Dear Ingrid’s found her lick
She’s turned another trick
Her treats and times revolve
She’s got problems to be solved
Here they come now
See them run now
Here they come now
Chelsea Girls
Poor Mary, she’s uptight
She can’t turn out her light
She rolled Susan in a ball
And now she can’t see her at all
Here they come now
See them run now
Here they come now
Chelsea Girls
Dropout, she’s in a fix,
Amphetamine has made her sick
White powder in the air
She’s got no bones and can’t be scared
Here they come now
See them run now
Here they come now
Chelsea Girls
Here comes Johnny Bore,
He collapsed on the floor
They shot him up with milk
And when he died sold him for silk.

Chelsea – место не для всех. Хотя мало кто сомневается, что зенит славы отеля в прошлом, и сегодня огромное количество людей мечтают снять здесь номер. Chelsea можно сравнить только с одним столь же легендарным местом – отелем California. И как спела группа Eagles в своей знаменитой песне, “ты можешь попросить счёт в любой момент, но никогда не уедешь”.

Текст: Бритт Коллинз.